— Вам тут не печет? — пробурчал Шамрай. — В доме под кондиционером — и то лучше.

— Так мы ж в тенечке, Назарчик! — колокольчиком отозвалась Аня. — А маме твоей на воздух хочется. Еле отговорила розы полоть, она все порывалась.

— Какие, нахрен, розы? Садовник есть!

— Говорит, пока ее не было, земля как камень, еще и потрескалась. Вечером собралась поливать. Ты бы правда Лазаря позвал, что он прохлаждается? Цветам уход нужен.

— Позову сейчас, некогда было.

— Да погоди, ты ж с работы! Это мы с Миланой бездельницы, да, Милан?

Милана с любопытством наблюдала за разговором и разглядывала по очереди их обоих. Дружное семейство на фоне роз в летний полдень в деревне. Хоть картину с них пиши. Она мысленно прыснула, Назар в это время потянулся за булочкой из блюда перед Миланой, отчего ей стали заметны отметины на костяшках. Яркие. Свежие! Еще вчера ссадины были затянувшимися, точно помнила. Она хмыкнула и, подняв глаза, насмешливо проговорила:

— Лучше бездельничать, чем так работать.

И тут это случилось. Снова. Уже который раз с тех пор, как он попадался ей на глаза. На его щеках обозначились красные круглые отметины, заалели прямо! Назар вскинул на нее взгляд, резко отдернул руку и, демонстративно размяв пальцы, уточнил:

— А что тебе не нравится?

Милана посмотрела ему в лицо и с самым серьезным видом проговорила:

— Умышленное нанесение телесных повреждений разной степени тяжести влечет за собой уголовную ответственность.

Кречет вздрогнул. Ладонь сжалась в кулак сама собой.

— Умная, да? Я в тренажерке был.

— У нас отличный тренажерный зал, — встряла Аня, бросившись немедленно между ними, в их стычку. — Мой папа несколько лет назад открыл, там столько всего есть. Хочешь абонемент?

— Объясни ей, что нормальные люди шингартами пользуются, — игнорируя Аню и не отводя от Назара внимательного взгляда, сказала Милана, — если, конечно, ты сам в курсе, что это такое.

— А ты сильно в спорте понимаешь.

— Можем об этом подискутировать.

— В дискуссиях я не силен, проехали. Я вообще в вольер шел.

И с этими словами Назар резво поднялся из кресла и широким уверенным шагом направился прочь от их импровизированного пикника. Только руки в карманы сунул и не оглядывался. Аня быстро взглянула на Милану, прошипела ей что-то вроде: «Кто тебя покусал?!» — и ломанулась за ним следом, звонко восклицая:

— Назар! Назарчик, погоди! Я тоже хотела сходить к Тюдору!

А когда они скрылись из виду, на дорожке показалась Ляна Яновна — с чашкой и корзиночкой с, очевидно, какой-то снедью для любимого голодного сы́ночки. Завидев за столом одну Милану, она удивленно вскинула брови и негромко спросила чужачку:

— А где же… где же все?

— Возможно, изучают историю Англии, — пожала плечами Милана и неторопливо допила свой чай.

Неторопливость необходима, чтобы убивать время в городке, где из одного конца в другой можно пешком дойти за час, а дел совсем немного. Пробежаться утром в парке, поболтать с Олексой, поваляться у бассейна, смотаться на танцы. Уже на следующий день после «пикника» у Ляны Яновны, Милана, узнав у Оли адрес клуба, обсуждала с тренером режим своих тренировок.

А потом начались странности.

Тренер в спортклубе испарился, администратор лепетала что-то невразумительное, и Милане пришлось заниматься самой. Вечерами их компания сократилась до трех человек — самой Миланы и сестер Иваненко, хотя еще неделю назад найти ребят, чтобы поболтать или позажигать на танцполе не составляло труда. Теперь приходилось танцевать с Настей или Олей, а то и в одиночестве. Ее это не смущало, но озадачивало. Стах каждое утро выдавал что-то вроде: «на природе важны не только здоровая пища и здоровый воздух, но и здоровый сон» или «тебе не надоело бегать каждый вечер на свои танцульки?». Вишенкой на торте стал Назар, превратившийся в ее тень. Где она — там и он. Поразмыслив, Милана пришла к выводу, что к этому приложил руку Шамрай-старший. Ну в самом деле, с чего еще его племяннику ходить за ней, как привязанному, будто у него других занятий нет.

Однажды утром, похожим как две капли воды на все предыдущие, Милана, выбрав новую дорожку для пробежки, наткнулась на небольшую беседку, увитую лианой с яркими оранжевыми колокольчиками, в которой вместо скамьи оказались качели.

Там она и устроилась то ли передохнуть, то ли детство вспомнить, которое, впрочем, вряд ли до конца оставило ее пятую точку, несмотря на офигенность последней. И возможно, даже не догадываясь о том, именно ею она и приманила Назара, в это самое время показавшегося как раз возле облюбованной ею беседки. На самом деле, нет, конечно. В кроссовках, шортах, футболке, бейсболке и с наушниками в ушах он преспокойно бежал по той же самой грунтовке, что и она несколькими минутами ранее, но когда увидал, встал на месте, как вкопанный. Солнце начинало припекать. И на фоне ясного неба и ярко-оранжевые цветы, и выкрашенная белой краской беседка, и девушка с подпрыгивающими за спиной косами, катающаяся на качелях, — все это вместе будто слилось в единое полотно, от которого у него перехватило дух. Он словно бы только это и видел — запястья ее рук, державшихся за тросы. И да… косы темно-русых волос, то падающих ей на грудь, то снова — где-то там за спиной, в воздухе.

— Вау… — тихо-тихо, под нос самому себе, пробормотал Назар, не решаясь ни подойти и заговорить, ни бежать дальше. И то, и другое было поздно. Милана его заметила, нахмурилась и рявкнула:

— Ты меня преследуешь?

Назар, будто пойманный, опустил глаза, быстро снял наушники, перевернул бейсболку козырьком назад и приблизился к беседке.

— Чего сказала?

— Смешно, — буркнула она, перестала раскачиваться и спросила: — Я поинтересовалась, какого черта ты тут делаешь.

— Бегаю.

— А вчера в клубе?

— Ну… отдыхал.

— А позавчера в библиотеке?

— В смысле? — опешил Назар. — Не ходил я ни в какую библиотеку!

— Бинго! — издала она клич. — Потому что меня там не было!

— Намекаешь, что я за тобой хожу?

— Говорю прямо, — Милана поднялась с качелей. — Всегда лучше говорить прямо, — и, надев на макушку бейсболку, побежала в сторону дома.

И, конечно, не видела его ошарашенного лица и глаз, глядящих ей вслед, когда она удалялась.

Прямо! Легко сказать — прямо. А как ты что-то скажешь, когда при ней все человеческие слова из головы напрочь вылетают? Шамрай никогда дураком не был, книжек прочитал за свою жизнь — гору, мало кто был хоть вполовину так же начитан, как он. Разве что Стах, но у того и образование, и опыт, и круг общения куда как шире. И все же с любым другим, с любой другой — Назар не терялся. С ним могло быть и весело, и интересно. А тут хоть тресни. Дух перехватывает, а слова — ни одного. Сельский дурачок.

И от этого единственная злость — на себя разве что.

Потому что недотягивает. Это он принял сразу.

Как принял сразу и то, что безумно, просто отчаянно хочется дотянуться.

Еще в день, когда впервые оказался в клубе, чтобы ее там стеречь. Она танцевала с новоявленными дружками посреди танцпола, освещаемая резкими, ядовитыми лучами дискошаров, а он с ума сходил, ревниво глядя на ее ритмичные движения в мигающем свете и смех, которого из-за музыки совсем не слышно. Еще ревнивее, жарче было на следующее утро на плёсе, куда они выбрались с Лукашем, Надей и Аней. Из-за последней он бы и рад отмахаться, но Иваненки пригласили Милану на речку. И потащиться туда пялиться на нее в купальнике — было слишком большим соблазном после случая у бассейна. Всю бы себе забрал, целиком, полностью. Спрятать и никому не отдавать.

А как тут спрячешь, когда она так и норовит вырваться из дома? Вон, даже Стах места себе не находит, тревожится, чтобы никуда не влипла, а ему перед ее отцом отвечай. Назар уже начинал догадываться, что в Рудослав эту панночку выслали явно не здоровья набираться, а за какие-то проказы, но напрямую не спросишь, вот и ходил за ней целую неделю, зорко следя, чтобы ни волосинки не упало с ее красивой, как будто созданной умелым скульптором эпохи Возрождения головки. Мать права, народ-то у них нормальный в целом, но иногда простой, как пять копеек, а она же… панночка!